По тонкой корочке первого льда

Выкладывается по совету Княжны, за что ей большое папочкино спасибо.

Автор: Мердик.
Название: По тонкой корочке первого льда.
Рейтинг: PG-13.
Пейрсонажи: миррор!Спок, миррор!МакКой, миррор!Чехов, миррор!Скотти, ОМП-капитан Джоносон.
Размер: мини, 11 стр.
Описание: Mirror-verse: Отношения Спока и Леонарда. Это вытягивало нервы МакКоя в струнку. «Знает. Не знает. Знает. Не знает», - бесконечный спор. И грациозная поступь вулканца. Они действительно умеют ходить по тонкой поверхности первого льда. МакКой видел это. На Дженерве-19.7.
Это было еще до пришествия Кирка на Обсидиановую Леди.
Но каждый раз МакКой вспоминает с содроганием тот день.

Примечания автора: У вулканцев действительно нет богов. Они сами себе боги.
Написано под впечатлением работ Белой Крови и MINE CAXeP, как отстраненная глава к продолжению Обсидиановой Леди. Все та же MirrorVerse, но до пришествия Джима.
Включаем Two Steps From Hell - Dreams Of The Seven
Первая глава самая мерзкая, дальше все намного красивее.
Галилейская вода( озеро/море) шириной 13 км, вода, по которой ходил Иисус.

___________

1. Крысы в яме.
В яме было сыро и где-то внизу визжали крысы. Черный провал в сырой земле, никогда не знавший солнечного света. Ноги утопали в соленой болотной жиже, кишащей мелкими жучками. Множество ножек и три пары мелких точек-ротиков, которые с удовольствием впивались в кожу, разъедали раны, не позволяя не только зажить, но и даже просто покрыться корочкой свернутого сгустка крови. Грязь была кругом. Коричнево-зеленая, густая и липкая. МакКой судорожно закрыл глаза, проклиная клингонов, а вместе с ними – и своего Капитана. Только этот бездарь мог оторваться от патрулирующего корабля, чтобы высадить команду на незамеченной ранее планете. И попасться в плен к аборигенам.
Воздух был сырой и тягучий. Вонючий так, что рвотные позывы только прекратились, выплеснув содержимое желудка всей их команды. Трое краснорубашечников уже висели с содранной кожей над ямой, нагие и беспомощные. Подвешанные на кустистые лианы, по которым стекала их кровь. Местные москиты были крупнее земных бабочек, беспрестанно жужжа вокруг освежеванных трупов.
МакКой прижал колени ближе к своему лицу, пытаясь сжаться еще больше в позе эмбриона. Пальцы предательски скользили. Он держался на лиане, тяжело дыша. Волокнистая поверность впивалась в ладони, царапала пальцы, и так уже едва чувствующие хоть что-нибудь помимо боли. Но разжимать руки было нельзя. Отпустишь – и банально скатишься в центр ямы, на нижний ярус, где торчали остронаточенные колья.
Мартин и Стьюи все же не выдержали искушения. Еще на корабле Джонсон пообещал одному из них повышение, но не мог выбрать кому. Теперь они настойчиво пинали друг друга, пытаясь скинуть в этот провал. Тогда у капитана не возникнет проблем с выбором. Волны грязи, липкие брызги летели во все стороны. К ним добавлялась кровь, привлекая внимание паразитов-жучков.
- Придурки, прекратите, вы всех нас туда утащите! – Гаркнул Леонард, но его никто не слушал. Все были слишком напряжены, чтобы просто хоть кого-то выслушать.
- Net-net-blyat-net, - послышалось со спины, с жутчайшим русским акцентом. Лео резко дернулся, отпуская одну руку и едва успев схватить паренька за кудряшки. Тот взвыл от боли.
- Идиот, хватайся за руку! – Гаркнул МакКой, с трудом пытаясь удержать русского и прижать его ногой. Тот отчаянно принялся хвататься за штанину.
Спок, с присущим ему спокойствием, наблюдал за происходящим из своего угла. Он попеременно менял руки, позволяя себе отдыхать, и не испытывал видимого дискомфорта. Лишь тонкая струйка крови текла из разбитого Джонсоном носа. Тяжелый взгляд был прикован к мальчишке, который барахтался в грязи, как новорожденный олененок, внезапно угодивший в болото.
Джонсон тут же захохотал, отчего его живот вновь стал подпрыгивать, пуская по грязи волны.
В яме резко потемнело. Все посмотрели вверх и застонали. Практически синхронно. Зелено-салатовая, покрытая золотистыми буграми, морда аборигена с интересом склонилась над ними. Черные провалы глаз хлопали чешуйчатыми веками. Рта у них не было. И доктору было совершенно не интересно знать, как же они питаются. Но от этого становилось еще более жутко. Эти ублюдки делали все молча. И бесшумно.
Наконец, Пашка смог перехватить руки и, подобно обезьянке, залез на МакКоя, тут же повиснув на его шее. Легкий, тщедушный Пашенька сейчас казался крайне тяжелым. Просто непосильной ношей, и руки Леонарда вновь заскользили вниз.
- Держись, - рыкнул он себе под нос, напрягая мышцы.
Черные глаза внимательно рассматривали яму. Сканируя всех, пристально вглядываясь в каждого. Тонкая, узкая ладонь с четырьмя пальцами потянулась вверх, любовно провела по освежеванному трупу, поглаживая длинными, крючкообразными когтями вязкую, сохнущую кровь. Натянула на кисть петли кишечника, выскочившие сиренево-зеленой змеей из прорези живота. Поигравшись с этим, и выпустив вниз тонкую струю болотисто-зеленого кала.
Вскрик со спины заставил вздрогнуть, и яму вновь обдало волной брызг. Воспользовавшись моментом, Стьюи решил все-таки избавиться от конкурента - и со всей дури пнул того коленом в пах. Но и Метью дураком не был – тот тоже готовил пинок исподтишка, так что ощутимая оплеуха по голове оглушила соперника, и оба, отчаянно вскрикнув, сорвались, покатившись вниз.
Их искривленные тела, пронзенные насквозь острыми копьями вызвали у Капитана лишь смех.
- Идиоты, - выдавил тот, самодовольно ухмыляясь.
- Черт возьми, - выдохнул МакКой. Ему не было дела ни до пары ублюдков, которые пополнили список «безвозвратных потерь» в его журнале, ни до этой мрази Джонсона, вовсе и не собирающегося раздавать повышения. Узкая ладонь чудовища указала на вулканца, поманив его своим острым когтем.
Тот молча принял вызов. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Для старпома это было ожидаемо. Но не для МакКоя. Если уж кто-то и мог вытянуть их всех из этого дерьма, так только Спок. И теперь последняя надежда Леонарда рухнула.
Он знал, что сегодня больше никто не умрет. По крайней мере, из тех, кто был в яме. Но, черт возьми, завтра тоже будет день. И чем он закончится – останется загадкой.
Чудовище услужливо кинуло вулканцу петлю. Леонард скривился, закашлявшись, когда заметил гасутры и жировые подвески. Это было просто омерзительно. В такие моменты он жалел, что настолько связан с медициной.
- Это… толстая кишка? – Тонкий, совсем тихий шепот Паши над ухом лишь усугубил ситуацию.
- Да, - выплюнул Леонард, перехватывая лиану крепче. Скрывать что-то было бессмысленно. Да и жалеть психику Чехова, повидавшего, больше – пережившего – виды и похуже, казалось вовсе глупым.
-Blyat`, - опять прошептал мальчишка свое любимое слово.
Спок ловко перехватил кисти, прижавшись к ним своим телом. И слабо кивнул. Но безротые не собирались его поднимать, лишь вновь настойчиво поманили к себе изогнутым когтем.
- Ублюдки, - скрипел МакКой, наблюдая за тем, как старпом медленно, с трудом поднимался по скользкой веревке. Букашки зашевелились, закопошившись. Их были полчища. Казалось, зеленая кровь их привлекает больше всего. Это шевеление было повсюду. Длинная, рваная рана на бедре Спока была напрочь покрыта ими, так, что не видно было даже самого ранения.
Вулканец только сплевывал грязь, капли крови и кала, брызжущие ему на лицо, тихо сопя. Пока, наконец, не поднялся на необходимую высоту. Безторый удовлетворенно кивнул, исчезая из провала ямы. Спок спрыгнул в его сторону.
- Что они с ним будут делать? - Прерывистый, взволнованный шепот Чехова разорвал тишину. Каждый с содроганием думал об этом.
- Я бы на твоем месте подумал, что они могут сделать с тобой. - Строго ответил Джонсон, перехватывая веревку. Удивительно, как еще он мог выдерживать тяжесть собственного тела.
Русский всхлипнул, нервно сглотнув, после чего мягко отцепился от доктора, перебираясь на подсохшую лиану. Его ладони были стерты в кровь, и уже мелкие жучки стали копошиться возле кистей, подбираясь к лакомым местам.
И наступило бесконечное ожидание.

2. Дженевра-19.7
Молчание, липкое и холодное, держалось всю ночь. Темно-черное небо искрилось серебристыми звездами, такими яркими, что их свет пробирался даже через густую листву местных джунглей. Трупы краснорубашечников покачивались на ветру. Ночь была тиха и безмятежна. И МакКою казалось, что он уже пьян. И это лишь очередной кошмар. Чувство реальности давно покинуло его.
Сипели сверчки. Жужжали цикады. Легкий ветерок принес аромат трав, такой родной, такой знакомый… Прерии шелестели травой, шелковистый покров, серебрящийся в ночи. Луна белым изгибом полумесяца пряталась за налетевшими, свинцово-серыми облаками. Мимо пролетела аукающая птица, хлопая своими размашистыми крыльями.
Ночь тиха и безмятежна.
Резкая боль нарушила умиротворение. Лео дернулся, не чувствуя щеки. Кровь хлынула в рот, сводя язык. Резко распахнув глаза, он встретился взглядом с черными глазами безротого. Овальная голова была перевернута, а бугры вблизи казались еще более уродливыми. В них копошились эти мелкие, вездесущие жучки. Гуманоид сильнее надавил когтем на щеку доктора, вызывая новый приступ жгучей боли. МакКой дернулся, отпихнув свое лицо. В яме было пусто, никого не осталось. Слабый свет пробивался сквозь листву, искрясь золотыми бликами на чешуйках дженеврианца.
Проклятье.
Цепкие лапы схватили доктора за пояс, тут же впиваясь когтями под кожу, разрезая униформу на клочки, крепко прижимая к себе. Рывок – и их выдернуло из ямы, словно выстрелив катапультой. Леонард зажмурился, чувствуя, как внутри все дернуло вниз. Резко подступила тошнота, конкурируя с чувством пустоты. Он ненавидел летать. Это была крайняя пытка. Крепкие руки вцепились в щуплые плечи инопланетянина. Мышцы казались каменными. Тугие, настолько твердые, что Спок по сравнению с ними казался сухой тростинкой. Ломкой, хрупкой. Лео чувствовал, как воздух резко обвивает его, грубыми порывами щиплет лицо, охлаждая горящую щеку. Но доктор ошибся. Они не летели. Они перепрыгивали по лианам, цепляясь за скользкие ветки, раз за разом ухая вниз и подбрасываясь вверх. Порывисто дыша, Леонард раскрыл глаза.
И тогда он увидел это.
Белый, сияющий алмазной россыпью снег, сверкающий на солнце. Бескрайние, простирающиеся до самого горизонта джунгли были щедро усыпаны снегом. Белые, крупные хлопья кружились, играясь с лучами местной звезды, поднимаясь вверх, беззвучно паря. И только воздух свистел в ушах. Раз за разом безротый взлетал вверх, отталкиваясь от хрустящих, покрытых настом ветвей. Раз за разом скользил по покрытым изморосью лианам, срезая бирюзовые листья когтями.
Мороз щипал губы. Мороз впивался в щеку. Мороз острыми иглами впивался в кожу. И Леонард невольно жался к телу этого чудовища, теплого, как камни в финской бане, крепче обхватывая эти плечи своими руками. Тот перехватил свои когти, на лету подталкивая Лео под бедра, заставляя подняться чуть выше.
Очередной прыжок.
А дальше МакКоя обуял страх. Существо на лету развернулось, заветревшись в воздухе подобно воздушному гимнасту. И, выпрямившись по струнке, полетело прямой наводкой вниз. У Лео даже не было сил, что бы кричать. Только ком врезался в горло острой болью. Тьма надвигалась быстро. Ветви деревьев расступались, раскрывая свои объятья.
Перед самым приземлением существо резко схватило голову Леонарда, сильнее прижав к себе. В глазах мгновенно потемнело, запрыгали бесконечные звезды, яркие вспышки. Он почувствовал, как его дернуло, с такой чудовищной силой, что, не будь этой когтистой лапы, придерживающий его затылок, шея бы непременно хрустнула. Сразу в трех местах.
Но мягкой посадку все равно было не назвать. Перевернувшись несколько раз, инопланетянин снизил инерционную скорость, покатившись по зелме колесом, а потом просто выпустил МакКоя из рук, и, не останавливаясь ни на секунду спокойным, быстрым шагом продолжил свое движение.
Леонард распластался на ледяной земле, утопая в белом снегу. Он был везде. Он падал и падал. Кружился в своем танце-вихре. Искрящийся вальс, вверх, до самых небес. Среди всей этой бездны ужаса и страданий его всегда поражала природа. Равнодушная, величественная, спокойная. И не важно, где они были – на Терре, на Кроносе, в центре Ромула, или даже здесь, на Дженевре-19.7. Природа всегда была Прекрасна. Гармонична. И до чертиков красива. Удивительна. Таинственна. И неожиданна. В ней всегда таилась частичка Мириам. Той самой Мириам, которую он полюбил. Захватывающе чарующая.
Снежинки мягко опадали на лицо, обращаясь капельками воды. Скользя по щекам, растворяясь в крови, смывая грязь и усталость. Легкой пеленой застывая на ресницах. Нежными прикосновениями усмиряя боль. И отчего-то согревая. Стояла изумительная тишина. И казалось, что время застыло. Что кроме снега и его, больше ничего не существовало.

3. Мессия.
Но мир ворвался в эту тишину как всегда, нагло и бесцеремонно. Острой болью, впиваясь изогнутыми когтями в плечи, зарываясь под кожу, царапая ключицы. Словно на крючьях, безротые поволокли его тело вверх, поднимая на склон. Молчаливые, они неслышно ступали по снегу, с лихвой засыпающемуся ему за шиворот.
Как щенка швырнули на каменную груду, срывая клочки кожи с плеч. Стоящий рядом Скотти, все так же скрипя протезом, подал свою руку, помогая доктору подняться. Невидящие глаза были устремлены куда-то вперед, туда, где начиналось действо.
Это была гора. Невысокая, припорошенная снегом и окруженная джунглями. На одном из склонов виднелся глубокий кратер, до краев наполненный иссиня-бирюзовой водой. Такой густой, что она казалась совсем плотной. Абсолютно гладкой. Зеркальной, покрытой тончайшим слоем хрупкого льда.
Леонард приподнялся на локтях, перехватывая за локоть руку Скотти. Крепкие, привычные к железу пальцы, ухватились за него с силой, рывком заставили доктора встать. Узкая выбоина в скале напоминала пещеру, полукругом разрывая камень. На стенах копошились рисунки. Дженеврианские письмена были на удивление лаконичными, стройными, с изящными завитками, слишком напоминая вулканскую вязь. МакКой нахмурился, узнавая отдельные слова.
«Придет»
«Небесная черта»
«Тьма и Свет»
«Огненная земля»
Портрет гуманоида, нарисованный тут же, был похож на таких же безротых. Но все портили большие, заостренные уши. Только вот, у местных аборигенов этого органа не было вовсе.
У вулканцев нет богов.
Но Леонард мог поклясться, что бесконечная вязь, окружающая этот образ в свою овальную рамку означала одно: Мессия.
Джонсон, кряхтя, покосился на него, после чего любовно провел ладонью по поверхности холодного камня, пачкая в грязи и крови золотистый узор. Безротые, стоящие по краям пещеры, резким движением оттолкнули его. Для них этот узор был святыней.
Джонсон грязно выругался, со всей злости пнув сидящего на камнях Пашу. Просто так. Из прихоти. За то, что тот так же, как и Скотти, неотрывно следил за одной точкой – на том конце озера.
«Мессия», - летело в голове шальной птицей мысли.-« Востроухая мессия».
И от этого бросало в дрожь. Мессию сжигали на кострах. Истязали. Всегда. Во всех мирах. Без исключения. На любой планете. МакКой еще не встречал ни одной, где бы было инчае. Но все случается в первый раз…
Скотти кивнул ему, указывая болезненно-бледным лицом в сторону озера.
И только сейчас, сквозь густое облако метели он смог разглядеть то, что видели все. По всему периметру озера тянулась стройная ряда воинов. Дженеврцы в ритуальных облачениях были по-своему прекрасны. Ярко контрастируя черной тканью туник с белизной снега, они отражались в глади темно-серого льда. Золото. Обсидиан. Снег. И алая кровь. Она была всюду. Яркими пятнами выделяясь на их лицах. Теперь у каждого из них была улыбка. Сочно-кровавая, тонкой линией рассекающая кожу.
По ту сторону озера, из самой дали, показались темные тени. Они приближались, увеличиваясь. Длинные, заостренные копья с горящими на солнце наконечниками, вскинулись над черной толпой.
«Их Совет» - промелькунло в голове.
А потом он увидел фигуру вулканца. Высокую, как всегда стройную и подтянутую. Бедро, где раньше зияла рана, усеянная жучками, было покрыто золотистой краской. Полностью обнаженное тело – филигранной золотой росписью. На нежно-зеном фоне. Черная шапка волос, аккуратная бородка. Легкий налет черноты на груди. Снег, опадавший на него, не таял, покрывая своим пухом, как легкой накидкой.
Невесомой.
Такой пушистой.
Джонсон презрительно фыркнул. Очевидно, ему не нравилось излишнее внимание к вулканцам, к востроухим ублюдищам, которых он привык презирать. Но этот толстяк знал, насколько они могут быть опасны. От этого ему становилось не по себе.
- Эй, девчушенька, - резкий пинок острым носом сапога с треугольным клином на конце заставил Чехова тихо заскулить от боли. Так по-собачьи тихо и жалостливо, что МакКой в очередной раз вздрогнул. Но сейчас не мог заступиться за ребенка. Это бы еще сильнее разъярило Джонсона. Алые капли крови окрасили легкий налет снега и песка внутри этой пещерки.
- Капитан, - выдавил из себя мальчишка, поднимая на мучителя свой взгляд ясных, таких наивно-детских глаз. Не ожесточившихся даже после стольких пыток и страданий.
- Кощей говорил, ты умишком блещешь, - Джонсон кинул прищуренный взгляд на Леонарда, после чего ладонью указал на стену.
- Блесни, коль не хочешь помыться.
Губа Чехова предательски задрожала. Покусанные от волнения, потрескавшиеся от мороза губы были совсем синие от избиений, которым подвергался мальчишка. Даже сейчас.
- Я… Я не…мо… - дрожащий голос выводил Лео из себя. Рыком он схватил паренька за шкирку, грубо приволакивая к стене. Лишь бы тот не успел сделать величайшую глупость – отказать капитану. Признаться, что он не в состоянии выполнить приказ. Потому что иначе все попытки МакКоя будут зря. Все подделанные отчеты. Все ложные анализы, отредактированные с таким мастерством, что даже старпом не смог придраться.
- Все ты можешь, глупый сучий сын. - Прошипел мужчина, грубо толкая того на колени.
Тыкая пальцем в центр символов, он диктовал те слова, которые смог узнать. Буквально выплевывая их. Джонсон следил с увлечением. Он убеждался в своих домыслах. В тех словах, что застыли недосказанными в отчетах Пайка. Джонсон давно подозревал, что этот молодой адмирал подсунул ему свинью, от которой Джонсон не смог отказаться. С другой стороны, его позавабили результаты обязательного психологического теста. Абсолютная несовместимость двух его ближайших офицеров. Советника, офицера по науке, и Доктора, начальника медслужбы. Это обещало грандиозное шоу на корабле. Даже лучше, чем присутствие русского.
Убедившись, что мальчишка занялся расшифровкой письмен, МакКой опустился на одно колено, рассматривая рану Паши. Тот настолько привык к этому, что даже не обращал внимание. Лишь трепетно прижимал ледяной ладошкой кровоточащее место. За неимением банальной аптечки, МакКою пришлось обходиться лишь снегом и краями форменки. Хотя бы остановить кровь.
- Я знаю! Я знаю! – Заверещал Чехов, заставляя всех вздрогнуть.
- Тьфу ты, будь проклят, - Лео раздраженно махнул рукой.
Но, в запале, кудрявый мальчишка тут же подскочил к одному из безротых, неотрывно смотрящих на поверхность озера. Дернув того за черное одеяние мантии, мальчишка бесстрашно стал махать руками, изгибая пальцы, то хлопая в ладоши, то просто вздрагивая ресницами.
МакКой скептически вздернул бровь, покачивая головой. Джонсон вновь захохотал.
- Началось, - прошептал Скотти.
- Убогий, что с моей малышкой? – Вдруг вспомнил Капитан. Скотти развернулся, и в его лице Лео читал лишь раздражение и боль. Скотти любил этот корабль. Пожалуй, он был единственный, кто предпочел бы остаться на Энтерпрайз.
- Цела,- отозвался шотландец. Больше его ничего не интересовало.
Чехов вновь звонко хлопнул в ладоши.
- Коммандер Спок должен пройти ритуал. И нас отпустят. Они считают коммандера Спасителем. Таков закон.
«Таков закон» - эхом отозвалось в голове.
- Что за ритуал? – Лео обернулся в сторону вулканца. Тот стоял на берегу. Гордо вскинув лицо. Дикий зверь с кошачьими повадками.
Но русский тут же понурил голову, тихо вздыхая себе под нос.
- Он должен явить чудо. Пройтись по Галлилейской воде, - мальчишка взглядом показал на воду.
- По воде? Пройтись по воде? – МакКой вспылил, не веря своим ушам. Сумасшедшие, на что они надеются? Это физически невозможно. Полагаться на то, что какое-то существо о двух ногах, весом 58 кг пройдется по воде на планете, где гравитация такая же, как и на Терре. Да это физически не возможно, будь хоть это самый востроухий вулканец на свете!
- В день первого снега. – Чехов кивнул.
МакКой ощутимо приложил ладонь к лицу. Довериться вулканцу. Черт с ним, с доверием. Их жизнь зависит от того, что бы существо весом почти 60 кг прошлось по воде. Существо, которое на корабле ненавидели практически все. Существо, потерявшее в этом мире самое дорогое.

4. По тонкой корочке первого льда...
Очарованный вдох. Он заставил его оторвать руку от лица и устремить пытливый взгляд сквозь пространство. Метель успокоилась. Воздух был кристально чист. Вот-вот обрежешься об его прозрачные края, размеченные лучами радужных линий. Свет игрался с тонкой поверхностью наста.
С такой рыхлой корочкой первого снега, только что обнявшего поверхность озера. Широко раскинув руки, Спок, казалось, приподнялся в воздух, застыв в невесомости, - так он выгнулся всем телом, слегка подавшись вперед и подтягиваясь вверх. Серебристый туман окутывал его с ног до головы. Густая, зеленая струя медленно сползала по позолоченному бедру, оставляя за собой темный, почти черный след. Сосредоточенное лицо не выражало ничего, кроме спокойствия. И абсолютного доверия своим чувствам, своим инстинктам. Сизый дымок слетал белесым паром с тонких губ.
Подавшись слегка вперед, он позволил себе лечь на воздух, морозной волной обдающей его нагую фигуру. Золотая филигрань сверкала подобно звезде. Далекой и совершенной. Черные мантии Совета трепыхали на легком ветру. Кровавые улыбки терпеливо ожидали его падения. Слабый вихрь белых кристаллов снега кружился под его босыми ногами. Он ступал нежно, мягко перебирая под ногами тонкую корочку льда. Позволяя ей слегка таять под замерзшими ступнями, пускать хрупкую паутинку трещин. Балансируя, как по острому лезвию клинка. Подобно грациозной балерине.
Новый порыв ветра подхватил черный лоскут одеяний, срывая с шеи безмолвного. Блестящая на солнце, лоснящаяся ткань черной змеей игралась на ветру, вздрагивая, нетерпеливой хищницей подкрадываясь к вулканцу, трепетно прыгая по темным каплям его следов.
Шаг. Еще шаг. Плавное скольжение кончиков пальцев по обжигающе холодному льду. Лоскут взметнулся вверх, подчиняясь воле Судьбы. Закружился, играясь с легким вихрем у него под ногами, и резким порывом взметнувшись в лицо. Закрывая его от всего мира.
Вулканец вздрогнул. Закрытые глаза дрогнули ресницами, тонкая складка сосредоточенных губ досадливо искривилась, почти неуловимо. Он остановился, все так же широко раскинув полудугой изогнутые руки, подобно крыльям. Изящные кисти чуть раздраженно повели пальцами, лаская такой податливый воздух. Молния новой трещины с треском разорвала тонкую поверхность, кривым изгибом улетая из-под его ног. Спок не дышал, замерев.
Лед был настолько тонок, что сделай он вдох, хоть на миг потеряй контроль над своим телом, и пучина этой ледяной воды тут же проглотит его.
Напряженные мышцы пресса подтянулись,окаменев. Порывистый вздох. И новая молния глубокой трещины разлетелась по поверхности. Иссиня-бирюзовая вода выступила каплями на сколах. Брызнули новые капли крови, оставляя свой холодный след на белом снегу.
Ветер все так же играл со этим лоскутом, лаская лицо вулканца, посвистывая возле самых кончиков ушей. Едва слышный, недосягаемый для человеческого слуха, треск льда. Пение ветра. Безмолвие джневрианцев. И взволнованное дыхание затаивших душу людей. Тех, кто его ненавидел. Но с трепетом следил за каждым движением. Тех, кто никогда не сможет принять его в свой мир на равных условиях. Их жизни сейчас поставлены на кон. На этот хрупкий, такой предательски хрупкий первый лед. Фактически – на Галилейскую воду, по которой он должен пройтись.
Он медленно выдохнул воздух, пуская струю серебристого пара. Лоскут приподнялся, набухая, подобно медузе, расширяясь своей шапочкой. Еще одна молния трещины рассекла лед. Холодная вода лизнула его пальцы, проскользнула по изогнутой ступне. Он пустил струйку теплого воздуха вверх, сквозь сжатые в трубочку губы. И черная медуза поплыла вверх, раздуваясь и опадая.
Закинутая голова осветилась едва заметной улыбкой, такой невесомой, что казалась чудом. Спок распахнул глаза, вздрагивая густыми ресницами. И в его темных, почти черных глазах плескалось очарование. Эйфория.
У вулканцев нет богов.
Они сами себе боги.
И только люди смогли уничтожить их.
Стереть с лица мира.
Превратить в миф.
Судорожный вздох сорвался с губ команды.
Спок опустил подбородок, устремив на них свой тяжелый, не мигающий взгляд.
Зеленые глаза МакКоя и темно-карие, почти черные Спока встретились. И Леонард понял, что никогда не сможет понять эту душу. В темных глазах Спока читалась решимость. Он готов был сотворить для них чудо. Именно это чудо.
Прекрасно зная, что они никогда его не примут. Не полюбят. Не доверятся ему.
Они всегда будут по разные стороны. В бесконечной войне богов и людей.
Но Спок все равно готов сделать это для них.
Не ради.
Для.
Вулканец обвел команду взглядом. Темная вода обхватила его ноги, сжимая в объятьях. Безротые вытянули свои шеи, невольно. С жадностью всматриваясь в лед.
Легкое подрагивание рук. Так птицы ловят поток ветра в своем невесомом парении над пучиной моря.
Грациозная поступь, едва скользящая по серой, блестящей поверхности.
Сизый клочок дыхания подрагивал возле его губ. На ресницах и в таком прямом росчерке лучистых бровей застыли крупинки снега. Зеленая кровь все так же стекала по бедру, смешиваясь с золотом краски. Темными каплями опадая на паутину льда.
А он все шел.
Не смотря вперед.
Закрыв глаза. Доверившись единственному существу, в которое верил.
Себе.
Лед был податлив. Но с готовностью принимал свою ношу. Поддерживая. Играя. Разбегаясь светлой паутинкой, но все же удерживая. Трепетное дыхание участилось.
Когда его замершие пальцы коснулись пушистой мягкости снега, Спок упал на колени. От изнеможения.
13 километров по воде.
И всего пять глубоких, настоящих вдохов.
И окровавленная полоса, скользящая ровным следом, разрезающая озеро на две ровные части.
Лед тронулся. Разлетелся кусками от последнего, такого неосторожного толчка его ноги.
Озеро забугрилось, заплескалось темно-свинцовой водой. Вновь поднялся порыв ветра.
Дженеврианцы ушли так же, как и пришли. Безмолвно. И беззвучно. Растворившись в снегах собственной земли.
Словно их никогда и не было.
Оставляя лишь это истерзанное тело на белом снегу, возле самой кромки берега.
- Спок, - МакКой сам не понимал до конца, зачем он кричит это. Одномоментно постигнуть всей сути и глубины своих импульсивных поступков он не мог, да и не желал. Но он знал, что нужно поступить так, а не иначе. Довериться своему сердцу. Которое сейчас заставляло его нестись вниз, к этому безумцу с острыми ушами, возомнившему себя богом. Лихорадочно скользить по налетевшему снегу, вниз, по ледяным прослойкам, утопая в колких белых сугробах, рискуя свернуть шею. Но мчаться вперед, к тому, кому он обязан жизнью. К тому, кто сейчас нуждается в его помощи. И пусть он будет хоть тысячу раз вулканским ублюдком, пусть его ненавидит вся галактика, для МакКоя он сейчас тот, кому нужна его рука.
- Спок! – голос дрожал, дыхание сбилось от бега, став жарким и слишком частым, поверхностным. Леонард плюхнулся на разбитые колени - уже разбитые - утопая в пухе снега, тут же перехватывая дрожащую в порывистом дыхании, узкую грудь вулканца. Он чувствовал, как бешено колотится его сердце, там, внизу, где у всех нормальных людей печень. Как оно не слушается импульсов мозга, выбивая себе права на жадные, глубокие глотки так не хватавшего ему воздуха. Темные, черные глаза смотрели на доктора остекленевшим взором, где-то там, в одном ему ведомой глубине плескаясь волной эйфории.
- Проклятье, - Лео с силой пытался поднять его, ладонями ловя такие ледяные щеки. Хрустя застывшими крупинками воды на его аккуратной бородке. Не раздумывая, МакКой сдернул с себя остатки форменки, пропитанные его горячей кровью. С силой, раздраженно принялся натягивать ее на голову, на это худое, нагое тело. Слишком беззащитное для жестокого льда.
На Вулкане не было даже дождей.
- Давай же, черт возьми, я не позволю тебе так геройски замерзнуть, придурок, - ворчит доктор, борясь с непослушными руками вулканца. Тот дышит часто и глубоко, беспечно отталкивая от себя помощь. Ускользая холодными ладонями из рук Леонарда, противясь, как всегда. МакКой бубнит – ему так легче - выпускать на волю свою злость, свою беспомощность, свою боль, которую он чувствует за него.
- Это излишне, доктор. – Шепчет вулканец, и голос его предательски дрожит, сбивается от слишком частого дыхания, от дрожи, волнами растекающимися по уставшему организму.
Лео едва сдерживается, что бы не дать подзатыльник своему слишком зазнавшемуся пациенту,для которого голос вулканской гордости перекрывает голос разума, такой священной для его расы логики. Это замечание остается невысказанной болью на губах доктора.
- Заткни свой мерзкий рот, - грубо отрезает он вместо этого, с силой проталкивая бледно-зеленую руку в рваный рукав. Мороз лижет спину Леонарда, усердно покусывает израненные плечи, причиняя каждым движением боль. Но все это отходит на второй план.
На Вулкане не было даже дождей.
И Леонард это знает. И думает о том, что Спок впервые доверился снегу. И замерз до чертиков.
И ему становится страшно. Страшно потерять это существо, подарить этому безжалостному холоду. Но вулканец быстро оттаивает. Его взгляд все так же тяжел, но уже более осмысенен.
Он мягко – почти благодарно - отталкивает доктора, поднимаясь на дрожащих ногах.
Пытаясь расправить плечи под тонкой тканью маккоевской униформы. Не стыдясь своей наготы.
Столпившаяся неподалеку команда с интересом наблюдала за этим действом. Спок ловит любопытный, злой взгляд Джонсона. Тот боится пса, которого так и не смог приручить. В этом чуде он не видит спасения, не испытывает благодарности за с таким трудом подаренную жизнь, он видит лишь очередные возможности вулканца, его кровного врага, змеи, которую он греет возле себя. И он знает, что не сможет остановить Спока, если тот решит убрать его.
- Капитан, 35 миль и 87 метров на юго-восток, отклонение 7 градусов от оси. Корабль будет готов к отправлению через три часа и семь минут. - Спок выговаривает четко каждое слово, каждый чертов звук, не мигая, впиваясь взглядом в лицо Джонсона. Леонард ежится от холода, бесцеремонно раздирая сзади свою форменку. Длинный лоскут – и он крепко сжимает жгут на бедре вулканца. Тот смотрит строго, сверху вниз, но молчит.
Сдается. Потому что считает это логичным.
Чехов, дрожащими руками протягивает ему свою форменку, опуская чуть ниже, пытаясь прикрыть наготу старпома.
Скотти уже отмерил необходимый угол, намечая путь к своему котеночку. Безмолвные выгнали их с корабля, как горстку щенков из коробки. Но теперь их нет.
Им предстоит еще долгое восхождение на гору, туда, где был оставлен корабль.
Туда, где на белоснежном покрове лежит их Обсидиановая Леди.
Ненавистная и прекрасная.

@темы: bones, fanfic, mirrorverse, mccoy, spok, startrek

---

И да начнется...

Настоящим документом удостоверяется, что

Мердик

Волей Федерации и Фандома Стар Трек получает
единовременное отпущение грехов, в коих повинен:

✔ Не знал какого корабля, или народа, или твари какой, единожды упоминавшейся

✔ Возжелал другого пейринга, кроме К/С, и прочел его, либо осквернил себя написанием

✔ Называл Шатнера толстым, мысленно или всуе

✔ Кусался, МакКоился, МакСпиртился, да не сослэшерлился, не сопился.

Податель сего ни в чем не виновен и считается настоящим треккером с настоящего момента и до выхода третьего фильма ребута, пока новые страсти и греховные помыслы не завладели им, да простит и сохранит его великий Родденберри.